Сергей Дигол - Отпечатки на следах [СИ]
И проводила со мной безумные дни и ночи. Я не знаю, где она этому научилась и знаю, что про жену нельзя об этом говорить с посторонним человеком, но это какое–то безумие. Это наркотик, на который я подсел сразу, понимаете? И по–другому уже не смогу.
— Вы поженились? — спросил Сергей.
— Ну, вначале мы развелись с Лидией. А спустя полгода — черт, как будто после смерти жены — да, свадьба. В общем, мы с Лилией официально зарегистрированы третий месяц. И это черт знает что. Нет, все нормально, она так же ласкова и изобретательна в постели, простите еще раз за подробности, просто…
Понимаете, она все время где–то пропадает. Я, кажется, не говорил: я подарил ей на свадьбу желтый Феррари. Еще и пошутил, глупо конечно, мол, компенсация за разрушенную модельную карьеру. Черт возьми, она все время куда–то на нем уезжает. Целыми днями пропадает, ей–богу! От охраны, кстати, она сразу отказалась — категорически, заявила, чтобы у меня и мысли такой не возникало. Ладно, я согласился, хотя спокойствия, сами понимаете, мне это не добавляет. Так ведь ее в течение дня не найти. Даже я, насколько уж загружен, и то, бывает, приезжаю часов в десять, а дома никого. День, два, неделю, две. Я не выдержал, спрашиваю как–то вечером: где ты была? Спокойно, даже ласково спросил, ей–богу. Знаете, что она ответила? А в чем, дорогой, проблема? Я, говорит, просто катаюсь по Кишиневу, захожу в торговые центры, посещаю рестораны, я не слишком–то часто могла позволить себе это раньше, разве не так? Да и когда мы встречались, говорит, я не позволяла тратиться на себя, так почему бы не оторваться как следует сейчас? Ты все равно, говорит, целыми днями пропадаешь на своей работе. Или того хуже — уезжаешь в командировки. Что мне прикажешь делать — киснуть дома у телевизора?
— Резонно, — поднялся Сергей, снова направляясь к бутылке.
— Возьмите, пожалуйста, бутылку с собой, — попросил Сорочан.
Сергей налил хозяину, потом себе и поставил бутылку на столик между креслами.
— Благодарю, — кивнул Сорочан. — Конечно, она права. И я, разумеется, не против развлечений. Проблема в другом. Ее глаза.
Сергей вопросительно поднял брови.
— У нее взгляд изменился. Из, пусть и опасливого, но жгучего, обжигающего страстью, он превратился в какой–то… какой–то напряженный, что ли. Словно ее что–то мучает, не отпускает постоянно. То ли мое постоянное присутствие ее изводит, то ли что–то другое, что я понять не в состоянии. В общем, я поговорил с Виктором. Ну, с охранником.
— Да–да, вы уже говорили.
— Я попросил Виктора… — он стал смущенно вертеть бокал в руке, — в общем, мне пришло в голову… Я страшно испугался, когда меня посетила эта мысль, мне словно мозг взорвали. Я подумал, что это кто–то из прошлой жизни. Ну, какой–то из ее парней, с которым она когда–то… В общем, какое–то чмо, понимаете? Узнал, что бывшая подружка вышла за богатого, ну и решил. Почему бы на вытрясти денег? Угрожая, что расскажет все мне. Да мне, если честно все равно, клянусь! Кто у нее был, с кем она была, меня это ну совершенно не волнует. Но она же такая… Гордая, понимаете? В общем, я попросил Виктора последить за ней, выяснить, куда она ездит, с кем встречается. Ублюдка этого расшифровать, если он, конечно, существует. Ну не могу я так, в подвешенном состоянии!
— А вы бы поговорили с ней как следует.
— Как? Как это — «как следует»? Вы, — Сорочан выставил трясущийся палец, — не знаете, какая она. Я‑то как крикнуть на нее, не представляю. Здесь по другому надо, осторожно. Вот Виктора она вычислила. Просто заметила знакомую машину, подошла к нему и говорит: если, говорит, ты ездишь за мной по собственной инициативе, то уволят тебя, ну то есть его, а если, говорит, по указанию мужа, то уволюсь сама. Вернулась домой и стала собирать чемоданы. Я часа два ее умолял остаться, на коленях ползал. Простила меня лишь после того, как я поклялся, что никогда больше Виктор за ней следить не будет. Слава богу, в клятве упоминался только он.
Сорочан поднялся. Встал и Сергей, поставив опустевший стакан на стол.
— Я не ревную ее. Мне больно видеть, что с ней что–то не так. А что — я не знаю, и она не хочет разрушить мое незнание. Помогите мне, Сергей! Прошу Вас. Я вам все это и рассказал, чтобы вы поняли, насколько дело деликатное.
Сергей молчал, слегка кивая головой, словно сидел на пружине и думал.
О том, что слежка за чужой женой — дело и впрямь деликатное.
18
Итак, список.
1. Автомобиль — 1 шт.
2. Цифровая фотокамера — 1 шт.
3. Удостоверение сотрудника СИБа — на 1 имя.
4. Пистолет с официальным разрешением к нему — 1 шт.
5. Солнечные очки — 1 пара
6. Блокнот — 1 шт.
7. Шариковая ручка — 2 шт.
8. Деньги — от 3 тыс. леев
9. Бутерброды
10. Вода негазированная
11. Свежая газета — 1 шт.
— А вот и первый пункт, — хлопнул по капоту Виктор. Он был высоким и лысым, настолько, что тень толщиной даже в самый короткий волосок не падала на его сверкающую голову — этих волосков просто не было. С такими приметами трудно было не спалиться.
— Как ты и просил, темно–синюю. Я проехался в дождь, чтобы грязью забрызгать. Чересчур чистая тоже подозрительно, так ведь?
Виктор улыбнулся. Не понять, всерьез он, или издевается. Одно понятно — с ним опасно разыгрывать из себя суперпрофессионала, такой быстро раскусит. Лучше мысли высказывать простые, но ясные.
— Гольф четыре? Никогда не ездил — признался Сергей. — Говорят, «гольфы» жестковатые.
— Да брось ты. Не бабу же катать будешь. За ней кататься, — он помрачнел. — Вот сука.
Сергей отошел, постучал по заднему колесу, давая понять, что не собирается запоминать концовку фразы. Но Виктор, похоже, решил, что сторонний соглядатай автоматически означает его единомышленника.
— Шеф до свадьбы ходил качаться три раза в неделю. И весил девяносто четыре килограма. Для его роста — сто девяносто два — вполне нормально. В форму себя приводил, и все для этой бляди, — Виктор сплюнул. — А теперь весит восемьдесят семь, и хорошо, если спит два часа в сутки. Сука! — снова повторил он, отклоняя последнюю апелляцию на свой личный вердикт.
— По поводу удостоверения, — изображая невозмутимость, решил перевести разговор в менее спорное русло Сергей. — Буквально завтра мне обещали. Ну, — он кивнул, — ты наверное, знаешь его. Наш общий с Олегом Николаевичем знакомый подполковник.
— Я его только издали видел. Это все детали.
Он открыл заднюю дверцу, залез в салон одним боком и положил к ногам Сергея расстегнутую спортивную сумку.
— Вот, — Виктор распахнул сумку пошире. — Очки цейсовские. Снаружи полностью затонированы, зато со стороны глаз со светокоррекцией. При ярком свете погашают поток лучей, при слабом освещении, наоборот, увеличивают их мощность. Извини, что без эффекта ночного видения, и так триста пятьдесят евро стоят.
Сергея ухмыльнулся.
— Фотоаппарат, — продолжил охранник, присаживаясь на корточки и отразив лысиной солнце прямо в глаза Сергею. — С двенадцати что ли кратным увеличением и профессиональным разрешением. Ну, то есть, хоть в печать снимки отдавай. Я пробил по интернету, эту модель реально используют для таких вот хм–хм… миссий. Полторушку стоит. Ну и бабки. Шесть тысяч леев и триста евро. Это, разумеется, не имеет отношения к гонорару, вознаграждение — отдельная статья. Жратву, газету и блокнот, надеюсь, сам купишь.
Сергей молча поднял сумку и накинул ремень на плечо.
— Выедешь завтра отсюда и здесь же каждый вечер будешь оставлять машину. У твоего дома нельзя, даже не заезжай, понятно? Это в твоих же интересах. Только здесь, вот прямо на этом месте, сторож в курсе.
Сергей оглянулся. Они стояли на открытой автостоянке, расположенной примерно на полпути от дома Сорочана до его же работы — равноудаленность, создающая ощущение комфортного нейтралитета.
— И еще, — поднялся, хрустнув коленями, Виктор. — Просьба у меня такая.
Он достал пачку, сунул сигарету в рот, протянул пачку Сергею. Тот отказался легким движением головы.
— Правильно, — одобрил Виктор, закуривая. — Олег Николаевич — классный мужик. Ты не думай, что он там, ну сам понимаешь. Загулял, семью бросил. Это моя вина. Нет–нет, серьезно. Я должен был Лидии Андреевне — чудесная, кстати, женщина — все рассказать. Выгнал бы — да и хер с ним, без работы я бы не остался. А я покрывал его. В аэропорт отвозил, из аэропорта забирал, зная, что он никуда… В общем, все зная. Эта, — он сдавил пальцами сигарету, — Лилия наша свет Михайловна… У Николаевича и до нее забот прибавилось, какие–то проверки бесконечные, будто сговорились все. Потом она нарисовалась, и тут уж совсем кирдык. Ребята, менеджеры его, мне — мне, охраннику! — жалуются, в жилетку плачутся: Олег Николаевич, говорят, как мумия, усядется в свое кресло и сидит, не раскрывая рта, все совещание. Уставится в одну точку, и хоть бы думал о чем–нибудь. Как овощ, говорят. Или встанет посреди разговора и спускается вниз, меня вызывает, гони, говорит, домой. Приезжаем — дома пусто, он берет бутылку и пьет, пьет, пока его суженая не соизволит явиться. Он, радостный — аж глаза загораются — кидается ей навстречу, а она, блядь: фу, ты уже нализался!
